15 ноября сын полпреда по Сибирскому федеральному округу Сергей Квашнин вломил — и хорошо вломил — менту, охранявшему спорткомплекс «Олимпийский». Менту он сломал нос, тот попал в больничку, а Квашнин попал в отделение, где его держали несколько часов, а потом привезли в прокуратуру и отпустили. Менты утверждают, что и в отделении Квашнин вел себя нагло, а Квашнин утверждает, что менты скоммуниздили у него бумажник и деньги.

Либеральное общественное мнение прямо вознегодовало: беспредел! Отпустили генеральского сына! Не дали ему пять лет!

А с чего негодование, собственно?

Вы редко попадали в такую ситуацию?

Стоит патрульная харя, наглая, сытая: «Эй ты, куда, чего?» Ей показываешь пропуск. «Не так оформлен… звоните… ниче не знаю…», — харя прется от своей безнаказанности, от возможности почувствовать себя начальником, даже не всегда от желания заработать — скорее от желания унизить.

Не так давно мне случилось, по несчастной какой-то случайности, собрать за четыре часа целый урожай этих харь.

Первая — гаишная — встретилась мне на Кутузовском у дорогого ресторана. Я проехала под знак, подошла харя номер один, я говорю: «Извините, но другим способом не проехать», и сую ей деньги, потому что объясняться с этими — ниже человеческого достоинства. Харя берет и отваливает, я проезжаю ровно 50 метров, останавливаюсь у дверей ресторана, и тут же подваливает на патрульной машине другая харя — они, вероятно, в паре работали.

Но харе номер два не повезло. Не успела я достать деньги, как из дверей ресторана ко мне навстречу вышла охрана человека, с которым у меня была назначена встреча, и харя номер два отвалила с необычайной скоростью.

Часа через два я ехала на Рублевку. Дорогу как раз перекрывала харя номер три — ехало Наше Все. Я поняла, что это надолго, свернула в сторону, заехала в еще одно место и уже через полчасика поехала к Рублевке по МКАДу. Вы будете смеяться, МКАД тоже перекрывали. Я даже не знала, что когда Наше Все едет, то и МКАД перекрывают, чтобы сверху на Наше Все, не дай Бог, чего-то не упало.

И вот так получилось, что я тоже оказалась в самом начале пробки и задумчиво рассматривала прохаживающуюся харю номер четыре. Харя номер четыре была счастлива от сознания собственной значимости.

Это я к чему? Это к тому, что та версия происшедшего, которую рассказывают нам обиженные менты, тоже, мягко говоря, фуфло. Как бы ни был пьян сын полпреда, но чтобы драться с охранником, у него должен был быть серьезный повод. Охранник этот, со стопроцентной вероятностью, его обхамил. Это его профессия — хамить. Это его призвание — хамить. Они стоят там затем, чтобы хамить.

Не вышло. Обознался. Нахамил не тому, кому надо.

Кто будет виноват в столкновении машин полковника ГИБДД и генерала ФСБ? Ответ: полковник ГИБДД.

Беспредел — это если бы сын полпреда избил случайного прохожего. Или изнасиловал девушку. Если его охаял, не опознав, мент, а потом менту смачно вломили в репу, а потом того, кто осмелился дать сдачу ментам, сволокли в обезъянник и там били — то причем тут беспредел?

Беспредел тут только в том, что беспредельщики нарвались на слишком высокий чин. Выяснилось, что человека, вломившего харе, нельзя закатать на пять лет или просто забить где-то в углу и выкинуть в снег, потому что у его папы чин побольше, чем у тех, кто ему хамил.

Так что по мне, сыночек полпреда вломил этой харе за всех нас.

Но самое замечательное во всей этой истории то, что пострадавший представитель законопорядка не только взял деньги за свою разбитую физию, но и похвастался потом об этом в газете. Правда, сержант не сказал, во сколько он ценит лицо российской милиции. «Это секрет! Все нормально. Но на то, чтобы год не работать, не хватит», — посетовал сержант Емельянов.

Ну ничего. У сержанта Емельянова — и всей российской милиции — есть теперь новый вид заработка. Затеваешь драку с высокопоставленным сынком, получаешь по физии и оцениваешь свою физию ровно во столько, сколько она стоит — то есть недорого.