— Ага! Ага! — громко сказал Зигмунд и уставился на пару за столиком.

В. Пелевин, «Зигмунд в кафе»
_____

Среди прочих пагубных влияний голливудского синема наиболее глубинным и порочным сегодня является доморощенный фрейдизм. Усугублению и укоренению его в массовом сознании способствую бесчисленные журнальные статейки, криминально-гламурные передачки и даже специализированные издания - отупляющее популярные, но с претензией на научность, - активно несущие в массы профанированную версию фрейдизма-лайт. Благодаря этому в каждом современном человеке с высшим образованием (и даже в некоторых без высшего) живет внутренний… о нет, не Фройд (чтобы он в тебе поселился, надо закончить профильный факультет ВУЗа) – внутренний Зигмунд. Живет и кукарекает своё разоблачительное «Ага». Любовное свидание, деловые переговоры, косой взгляд коллеги, проблемы у подруги – Зигмунд тут как тут: «Ага!», дескать, сейчас-то я всех расчехлю.

Так-с, у этого развелись родители – детская травма; у этой сестра-инвалид - комплекс вины; тот мужчина посмотрел на меня и расслабил галстук – он меня хочет, но у него проблемы с потенцией; женщина в метро крутит на пальце обручальное кольцо – неурядицы с семейным сексом. И так до бесконечности.

Сопротивляться чириканию Зигмунда трудно по многим причинам. Он так врос в каждого из нас, что мы его не замечаем – куда там Кастанеде с его «внутренним монологом»! Для тех, кто отвлекается – каждодневная порция проделок внешнего Зигмунда из всех доступных СМИ. А самое главное – он дает иллюзию власти над окружающими: ага, я тебя разгадал, я тебя просчитал и вычислил! Я вижу тебя насквозь, я умнее, а значит – сильнее.

Мы привыкли во всем видеть подтекст, надтекст, метатекст, тайную мотивацию, откровенный обман, скрытые чужие проблемы для нас очевиднее собственных, лежащих на поверхности. Мы трактуем, трактуем и трактуем. «Ага!» - и начинаются поиски черной кошки в темной комнате, даже с учетом того, что её там, скорее всего, нет. Но, как сказал бы Зигмунд, перефразируя Вольтера, если бы кошки там не было – её следовало бы придумать!

Как забавляет нас эта игра, как тешит самолюбие, как возвышает над миром! А между тем, какое негодование (справедливое, о, вполне справедливое!) вызывают чужие «разоблачения» в наш адрес. В какой бессильный гнев мы впадаем, когда чей-то внутренний Зигмунд со своим «Ага» заставляет постороннего (или хуже того – близкого нам) человека видеть за нашими словами и поступками «тайный смысл», причем традиционно негативный, это уж будьте покойны. Зигмунд не способен на возвышенные трактовки – только оправдание двусмысленных поступков постыдными мотивами.

В этом контексте можно рассматривать контркультуру как попытку если не убить, то хотя бы на время заткнуть своего личного Зигмунда – при помощи предельного упрощения желаний и помыслов и предельного же их обнажения перед публикой. «Хочешь ебацца – так и скажы» - чем не девиз борцов с кукареканием Зигмунда? И даже пресловутый олбанский язык – одно из проявлений этой борьбы: к чему эти ханжеские заповеди правописания? Все эти непостижимые тайны – пишем одно, читаем другое?

А между тем, к чему упрощать то, что и так довольно просто? Главное перестать искать черную кошку, не так ли?

Не зря же еще гражданин Достоевский, при всей его желчности и мизантропии, заметил: «люди, даже злодеи, гораздо наивнее и простодушнее, чем мы вообще о них заключаем».

В начале прошлого века русский интеллигент по капле выдавливал из себя раба, в середине – пытался убить личного минотавра. Интеллигентный человек сегодня - это человек, обязанный заткнуть внутреннего Зигмунда.

С уважением, ваш Зигги

P.S. Простите, что-то я сегодня расчирикался...

(с)про заек