Антон Павлович Чехов замечал, что в любви, медицине и политике лгать можно. О любви и медицине поговорим в другой раз. Ушедший месяц произвел на меня впечатление не только неотвратимой сбываемостью традиции «большой российской августовской неприятности» (кстати, кажется, что по итогам многолетних наблюдений с наиболее высокой степенью вероятности «августовское нечто» происходит между 15 и 20 числами последнего летнего месяца), сколько тем, насколько мощно и бестрепетно в этом августе крупные чиновники врали гражданам. То есть врали и раньше, а тут с каким-то особым сладострастием. Или наоборот, с особой государственной мудростью и ответственностью.

Потому что когда чиновник публично говорит что-то, расходящееся реальностью, он, вообще-то, делает это не со зла и не по природной испорченности натуры, а во многих случаях из самых лучших побуждений, - например, из стремления выполнить долг перед родиной, как он его понимает. Разберем несколько кейсов.

Кейс первый.

Не секрет, что в пограничной с нашим Приморьем Северной Корее периодически испытывают что-то, подозрительно напоминающее ядерную бомбу и регулярно запускают полетать что-то, подозрительно напоминающее средства ее доставки. Ядерные испытания идут всего в нескольких сотнях километров от Владивостока (с городами-спутниками миллион русских людей), а ракеты иногда падают в российской экономической зоне. Причем одна из ракет упала в 2006 году в нескольких десятках километров от Находки (170 тысяч русских людей).

На позапрошлой неделе генерал армии Николай Макаров объявил, что на Дальнем Востоке развернут дивизион зенитных ракетных комплексов С-400, и эти комплексы, в случае чего, могут быть использованы против иногда летающих в тех краях северокорейских ракет. Будучи начальником русского Генштаба, генерал Макаров не мог не знать, что С-400 на Дальнем Востоке нет. В течение 24 часов газеты разыскали все имеющиеся у российской ПВО дивизионы С-400 – все два дивизиона. И ни один из них не развернут на Дальнем Востоке. Журналисты некоторое время радостно топтали генерала, хотя ответ на вопрос, что плохого он сделал, вовсе не очевиден. Ну да, он публично сказал что-то, несоответствующее действительности. А чего такого?

Смысл: Если половина населения, например, Владивостока, поверит генералу и станет стать спокойнее, не опасаясь, что однажды на рассвете на город упадет шальная баллистическая ракета с ядерной боеголовкой от Ким Чен Ира – что тут плохого? Ведь вторая половина населения города вообще не обращает внимания на новости об агрессивных планах северокорейской военщины. Теперь весь город спит спокойно; генерал - молодец. Кстати, у власти в Пхеньяне параноики, и они вполне могут допустить, что их ракеты над Россией могут начать сбивать. Может быть, они перестанут их запускать в сторону русской части Японского моря? И с этой стороны от генеральских слов выходит одна польза.

Кейс второй.

Сухогруз Arctic Sea, один из главных ньюсмейкеров августа. Вез неизвестно что неизвестно куда, захвачен неизвестно кем. Некоторое время был неизвестно где, освобожден российским флотом, команду судна до сих пор мало кто видел. Подробную историю летучего сухогруза пересказывать бессмысленно; что с ним происходило на самом деле узнаем, по всей видимости, только через годы. Кейс не об этом, а о том, как постоянный представитель России при НАТО Дмитрий Рогозин заявил, что «в ходе операции в средства массовой информации сознательно выпускались иные версии происходящего, которые не позволили вычислить истинные действия российских военных». Госслужащий, дипломат, официальный представитель России объявляет, что государство кормило СМИ (то есть нас с вами) заведомой ложью. Заявляет он это не только без малейшего сожаления, а даже и с гордостью.. Поскольку никто из вышестоящих г-на постпреда ни одергивает, и заявление его не дезавуирует, это можно рассматривать как публичное обозначение позиции государства: «Дорогие сограждане, сообщаем, что мы берем на себя неотъемлемое право в сложных ситуациях не сообщать вам правду, а сознательно кормить дезой».

Смысл: Вроде все живы, значит, «сознательно выпускать иные версии происходящего» - правильно, значит, следует лгать гражданам и впредь.

Кейс третий

Я раньше думал, что ложь прямо в глаза гражданам – может быть, дело и нужное, но никак не способное нравиться самим гражданам. Но вот в начале августа в ЖЖ у drugoi
обсуждали случай вранья на Первом канале. Опять же не будем глубоко вдаваться в подробности, но телевизионщики довольно топорно выдали снимок, сделанный российским фотографом, за снимок американского фотографа, - на этом был построен эпизод обличения кровавых грузин. Не подвергая сомнению самую кровавость грузин, участники дискуссии обсуждали фальшивку, переданную отечественным телевидением.

В комментах к посту я обнаружил бодрое: «Ты, главное, будь уверен, что твой народ победил в этой войне. А геббельсовская пропаганда нужна, чтобы запудрить мозг маргиналам. Зачем возить туда-сюда про эти снимки? Подделывали их с обеих сторон. Для кого-то это изменило результат?» В ходе дискуссии эта точка зрения нашла немало сочувствующих.

Мораль: многие согласны, чтобы не на кого-нибудь, а на них лично обрушивалась «геббельсовская пропаганда», коль скоро она помогает их стране побеждать.

А вы? Что вы сами предпочтете услышать из уст генерала, министра, дипломата своей страны в ситуации, когда произнесенная им правда может повредить стране, государству, обществу? Вы предпочтете рискованную правду, или полезную ложь? Только, пожалуйста, обратите внимание: вопрос касается лжи отечественного генерала, дипломата, министра, обращенной к вам – а не к абстрактной «неразумной массе», не к «несознательным», не к «несогласным», не к вашим политическим противникам, не к «быдлу», а к вам лично. Что вы предпочтете и почему?

- Я согласен, чтобы государственные чиновники лгали мне, если это идет на пользу стране.
- Я не признаю за государственными чиновниками права лгать мне ни при каких обстоятельствах, даже в тех случаях, когда им кажется, что эта ложь принесет стране пользу.