Моя трехгрошовая опера
Цены в России никто не поднимает, они растут сами. Потому, что знают: маленьких у нас не уважают
— Люди-и-и-ииии! Вы что, сдурели-и-и-ииии? Ууууууууууу!
Я ведь давно чувствовал, что однажды начну писать в тональности чуть истеричных нотаций Татьяны Москвиной.
Татьяна Москвина, если кто не знает, — петербургский публицист(ка), или, по нынешней моде, колумнист(ка), пафос колонок которой сводится, грубо говоря, к тому, что, в то время как жулики раскатывают на 100-метровых яхтах и жрут омаров, интеллигентный человек не может позволить себе чашки чая в среднестатистическом кафе.
По деталям заметно, что Москвина разницу между 50-метровыми и 100-метровыми яхтами представляет слабо (как и разницу между омарами и лангустинами), зато цены на чай и кофе в кафе — хорошо. Москвина так громко, кликушески вещает о добре и зле, что ее читают порой даже те, кто иметь бы яхты мог.
Меня же перейти на интонацию популярной писательницы заставили две банальные вещи: утренний набег в московский гастроном да визит на фирменный автосервис, где на моем средних лет "ситроене" по причине царапин предполагалось кое-что подкрасить.
То есть утром я беззаботно швырнул в магазинную тележку пару пачек обезжиренного творога, литр кефира, филе замороженной американской индейки и еще кое-что по низкокалорийным мелочам, рассчитывая уложиться рублей в триста-четыреста. А когда глянул в чек, то ахнул. Кефир стоил 60 рублей ("Я вам всем русским языком объясняю: это же биокефир!" — сказала кассирша таким голосом, что стало ясно, что ее этим кефиром уже достали). Каждая худющая пачка творога — еще под 100. Мороженая индейка — 380 за кило, как вырезка на рынке.
"Слушайте, это же недавно было вдвое дешевле!" — сказал я кассирше. "Всюду все дорожает",— ответила она.
Я прикусил язык. Не будешь ведь возражать, что недавно встречался с главой компании "Русские фермы" Андреем Даниленко (выросшем, кстати, в Америке): Андрей жаловался, что оптовые цены на сельхозпродукцию идут вниз. И не будешь ведь говорить, что в питерском магазинчике я точно такую же индейку покупаю вдвое дешевле.
Потому что кассирша абсолютно права: в кризис падают только доходы. Цены же прут вверх с необъяснимым, я бы даже сказал — с торжествующим хамством. Хамство — это ведь не когда экономический резон. Хамство — это когда уверенность, что тебе не ответят, потому что нечем отвечать.
В чем я убедился в полдень того же дня в фирменном автоцентре, расположенном в тени неоампирной высотки "Триумф-Палас",— как блондинка держится в тени спонсора. Вышедший злобный мастер, едва глянув на мою машинку, с ходу сказал, что покрасить одну деталь — скажем, крыло — будет стоить 15 тысяч, а если придется в целях рихтовки стукнуть крыло раз-другой киянкой, то тогда и все 20. А поскольку у меня царапины и тута, и тута, и тама, то перекрашивать мою бандуру надо бы целиком, это встанет тыщ в триста, а если я не хочу, то и не надо, ему на такую мелочовку плевать.
Мастер, отдаю должное, был психологом. Он с ходу вычислил, что я "не хочу", хотя я не проронил ни слова, ибо потерял дар речи.
Во-первых, мне казалось, что моя бандура стоит немногим дороже 300 тысяч.
А во-вторых, мастер не производил впечатления человека, которому плевать на 300 тысяч рублей. Он производил впечатление человека, которому плевать на чужие 300 тысяч, причем потому, что никак не может скопить свои,— и отметить это мне кажется важным.
То есть отметить, что рост российских цен в условиях нынешнего кризиса (когда падает не рубль, а доход) происходит не по взмаху руки невидимого дирижера. Он — совместный заговор всего театра: от солистов до хора, от первых скрипок до кордебалета (при соответствующих ожиданиях зала). Заговор состоит в том, что все теряют (или боятся потерять) доходы, а потому взвинчивают цены, не обращая внимания на завтрашний день и здравый смысл, не говоря уж про уважение к профессии или совесть.
Потому что ничем другим это сумасшествие нельзя объяснить, правда.
Милая Москвина, давайте покричим вместе: люди-и-иии, вы сошли с ума-а-ааааа!
* * *
Или сошел с ума я.
Потому что никак не могу взять в толк: отчего дорожает бензин, если нефть дешевеет, а налоги и акцизы не меняются?
Отчего на железной дороге мне втюхивают прозрачную коробку с невкусным йогуртом и жирной колбасой, причем это навязанное трехгрошовое безобразие, называемое жеманным словом "ланчик", прибавляет к цене билета примерно 400 рублей — стоимость двух бизнес-ланчей на Тверской?
Отчего цены на железную дорогу растут каждый год и почему на обычном поезде от Москвы до Питера ехать уже давно дороже, чем от Парижа до Биаррица — на скоростном?
Почему, когда я затеваю ремонт, мне в первой попавшейся компании, не моргнув глазом, оценивают доставку новых подоконников в 55 тысяч рублей (да-да, именно доставку: изготовление — отдельная цена)?
Отчего в магазине люстр мне на голубом глазу предлагают "монтаж изделия с гарантией 2 года" за 4800 рублей — это что, повесить лампу на крюк и соединить два провода равно пенсии моей тещи, причем через два года лампа имеет право упасть?!
Почему в Питере и Москве цены на обувь начинаются с суммы, с которой они заканчиваются в Барселоне или Риме?!!
Как может в распивочной рюмка "Путинки" стоить 150 рублей за 40 граммов?!!!
Отчего в любой кофейне Coffee House полдюжины заполошных официантов замечают клиента не раньше чем через четверть часа, а потом за 120 рублей приносят эспрессо, за который любой итальянский бариста набил бы всему персоналу морду?!!!!
Это они сошли с ума или я?!!!!!
Людииииии!!!!!
Ей-Богу, я знаю только один пример, когда в условиях кризиса снизились цены. Во Франции сейчас во многих ресторанчиках цена на блюда демонстративно перечеркнута и снижена на евро-полтора. В меню — приписка: "Нам снизили НДС, мы вам снизили цены".
Если бы у нас НДС отменили, цены бы только подпрыгнули.
Вон у меня под окнами шалман "Плов" переименовался в "Барбарис".
Официанты все те же, интерьер тот же, и стряпня та же, и даже тарелки.
Но цены в секунду выросли вдвое.
* * *
Людииииииии!
Я ведь действительно в этой вакханалии вижу общую вину.
Потому что как-то так в современной России сложилось, что принято уважать не деньги, а большие деньги,— а маленькие деньги принято презирать.
И по этой причине продавщица в вокзальном ларьке смотрит на меня с презрением, когда я прошу дать мне самую дешевую минеральную воду, а самую дешевую я прошу дать, потому что платить 50 рублей за пол-литра "Святого источника" считаю глупостью, даже если бы ее исторгал из скалы лично Моисей.
Люди-и-и-ииииии! Соседи по палате! Совместно болезные!
Мне порой кажется: это не торговцы, забыв стыд, приличия и уважение к себе подобным, повышают цены в немыслимом прыжке.
Это сами цены, зная, что маленьких у нас не уважают и слабеньких у нас бьют,— сами растут, не обращая ни на кого внимания. Потому что совесть и честь от процесса добычи денег в современной России отделены примерно так же, как избиратель от выборов.
Только предчувствую я, что мы загоняем себя в угол и в тупик.
Я тут улетал как-то из аэропорта Внуково, из которого идут рейсы не в самые богатые регионы страны. И, пройдя спецконтроль, на котором, как известно, заставляют выкидывать в мусорное ведро прихваченную воду,— остановился у буфета. А цены там были примерно таковы: чай — 230 рублей, минералка — 180, бутерброд — 400. И другого буфета и других цен не было. А рядом со мной таращилась на эти ценники замордованная провинциальная мамаша, которую дергали за подол трое шумных, громких, бесцеремонных детей, готовых немедленно зареветь, если им не купят шоколадку, бутерброд и кока-колу.
И я подошел к буфету, чтобы проделать то, что порой делал в начале 90-х, когда в стране не было денег, а у меня появились: то есть купить детям попить.
Но, глянув в кошелек с несколькими жалкими сотнями, понял, что помогать надо мне,— ведь карточек они не принимали.
Исторический круг замкнулся.
Я снова был унижен, как во времена СССР.
Люди-и-и-и-ииииии!
Москвина-а-а-а-аааааа!
— Люди-и-и-ииии! Вы что, сдурели-и-и-ииии? Ууууууууууу!
Я ведь давно чувствовал, что однажды начну писать в тональности чуть истеричных нотаций Татьяны Москвиной.
Татьяна Москвина, если кто не знает, — петербургский публицист(ка), или, по нынешней моде, колумнист(ка), пафос колонок которой сводится, грубо говоря, к тому, что, в то время как жулики раскатывают на 100-метровых яхтах и жрут омаров, интеллигентный человек не может позволить себе чашки чая в среднестатистическом кафе.
По деталям заметно, что Москвина разницу между 50-метровыми и 100-метровыми яхтами представляет слабо (как и разницу между омарами и лангустинами), зато цены на чай и кофе в кафе — хорошо. Москвина так громко, кликушески вещает о добре и зле, что ее читают порой даже те, кто иметь бы яхты мог.
Меня же перейти на интонацию популярной писательницы заставили две банальные вещи: утренний набег в московский гастроном да визит на фирменный автосервис, где на моем средних лет "ситроене" по причине царапин предполагалось кое-что подкрасить.
То есть утром я беззаботно швырнул в магазинную тележку пару пачек обезжиренного творога, литр кефира, филе замороженной американской индейки и еще кое-что по низкокалорийным мелочам, рассчитывая уложиться рублей в триста-четыреста. А когда глянул в чек, то ахнул. Кефир стоил 60 рублей ("Я вам всем русским языком объясняю: это же биокефир!" — сказала кассирша таким голосом, что стало ясно, что ее этим кефиром уже достали). Каждая худющая пачка творога — еще под 100. Мороженая индейка — 380 за кило, как вырезка на рынке.
"Слушайте, это же недавно было вдвое дешевле!" — сказал я кассирше. "Всюду все дорожает",— ответила она.
Я прикусил язык. Не будешь ведь возражать, что недавно встречался с главой компании "Русские фермы" Андреем Даниленко (выросшем, кстати, в Америке): Андрей жаловался, что оптовые цены на сельхозпродукцию идут вниз. И не будешь ведь говорить, что в питерском магазинчике я точно такую же индейку покупаю вдвое дешевле.
Потому что кассирша абсолютно права: в кризис падают только доходы. Цены же прут вверх с необъяснимым, я бы даже сказал — с торжествующим хамством. Хамство — это ведь не когда экономический резон. Хамство — это когда уверенность, что тебе не ответят, потому что нечем отвечать.
В чем я убедился в полдень того же дня в фирменном автоцентре, расположенном в тени неоампирной высотки "Триумф-Палас",— как блондинка держится в тени спонсора. Вышедший злобный мастер, едва глянув на мою машинку, с ходу сказал, что покрасить одну деталь — скажем, крыло — будет стоить 15 тысяч, а если придется в целях рихтовки стукнуть крыло раз-другой киянкой, то тогда и все 20. А поскольку у меня царапины и тута, и тута, и тама, то перекрашивать мою бандуру надо бы целиком, это встанет тыщ в триста, а если я не хочу, то и не надо, ему на такую мелочовку плевать.
Мастер, отдаю должное, был психологом. Он с ходу вычислил, что я "не хочу", хотя я не проронил ни слова, ибо потерял дар речи.
Во-первых, мне казалось, что моя бандура стоит немногим дороже 300 тысяч.
А во-вторых, мастер не производил впечатления человека, которому плевать на 300 тысяч рублей. Он производил впечатление человека, которому плевать на чужие 300 тысяч, причем потому, что никак не может скопить свои,— и отметить это мне кажется важным.
То есть отметить, что рост российских цен в условиях нынешнего кризиса (когда падает не рубль, а доход) происходит не по взмаху руки невидимого дирижера. Он — совместный заговор всего театра: от солистов до хора, от первых скрипок до кордебалета (при соответствующих ожиданиях зала). Заговор состоит в том, что все теряют (или боятся потерять) доходы, а потому взвинчивают цены, не обращая внимания на завтрашний день и здравый смысл, не говоря уж про уважение к профессии или совесть.
Потому что ничем другим это сумасшествие нельзя объяснить, правда.
Милая Москвина, давайте покричим вместе: люди-и-иии, вы сошли с ума-а-ааааа!
* * *
Или сошел с ума я.
Потому что никак не могу взять в толк: отчего дорожает бензин, если нефть дешевеет, а налоги и акцизы не меняются?
Отчего на железной дороге мне втюхивают прозрачную коробку с невкусным йогуртом и жирной колбасой, причем это навязанное трехгрошовое безобразие, называемое жеманным словом "ланчик", прибавляет к цене билета примерно 400 рублей — стоимость двух бизнес-ланчей на Тверской?
Отчего цены на железную дорогу растут каждый год и почему на обычном поезде от Москвы до Питера ехать уже давно дороже, чем от Парижа до Биаррица — на скоростном?
Почему, когда я затеваю ремонт, мне в первой попавшейся компании, не моргнув глазом, оценивают доставку новых подоконников в 55 тысяч рублей (да-да, именно доставку: изготовление — отдельная цена)?
Отчего в магазине люстр мне на голубом глазу предлагают "монтаж изделия с гарантией 2 года" за 4800 рублей — это что, повесить лампу на крюк и соединить два провода равно пенсии моей тещи, причем через два года лампа имеет право упасть?!
Почему в Питере и Москве цены на обувь начинаются с суммы, с которой они заканчиваются в Барселоне или Риме?!!
Как может в распивочной рюмка "Путинки" стоить 150 рублей за 40 граммов?!!!
Отчего в любой кофейне Coffee House полдюжины заполошных официантов замечают клиента не раньше чем через четверть часа, а потом за 120 рублей приносят эспрессо, за который любой итальянский бариста набил бы всему персоналу морду?!!!!
Это они сошли с ума или я?!!!!!
Людииииии!!!!!
Ей-Богу, я знаю только один пример, когда в условиях кризиса снизились цены. Во Франции сейчас во многих ресторанчиках цена на блюда демонстративно перечеркнута и снижена на евро-полтора. В меню — приписка: "Нам снизили НДС, мы вам снизили цены".
Если бы у нас НДС отменили, цены бы только подпрыгнули.
Вон у меня под окнами шалман "Плов" переименовался в "Барбарис".
Официанты все те же, интерьер тот же, и стряпня та же, и даже тарелки.
Но цены в секунду выросли вдвое.
* * *
Людииииииии!
Я ведь действительно в этой вакханалии вижу общую вину.
Потому что как-то так в современной России сложилось, что принято уважать не деньги, а большие деньги,— а маленькие деньги принято презирать.
И по этой причине продавщица в вокзальном ларьке смотрит на меня с презрением, когда я прошу дать мне самую дешевую минеральную воду, а самую дешевую я прошу дать, потому что платить 50 рублей за пол-литра "Святого источника" считаю глупостью, даже если бы ее исторгал из скалы лично Моисей.
Люди-и-и-ииииии! Соседи по палате! Совместно болезные!
Мне порой кажется: это не торговцы, забыв стыд, приличия и уважение к себе подобным, повышают цены в немыслимом прыжке.
Это сами цены, зная, что маленьких у нас не уважают и слабеньких у нас бьют,— сами растут, не обращая ни на кого внимания. Потому что совесть и честь от процесса добычи денег в современной России отделены примерно так же, как избиратель от выборов.
Только предчувствую я, что мы загоняем себя в угол и в тупик.
Я тут улетал как-то из аэропорта Внуково, из которого идут рейсы не в самые богатые регионы страны. И, пройдя спецконтроль, на котором, как известно, заставляют выкидывать в мусорное ведро прихваченную воду,— остановился у буфета. А цены там были примерно таковы: чай — 230 рублей, минералка — 180, бутерброд — 400. И другого буфета и других цен не было. А рядом со мной таращилась на эти ценники замордованная провинциальная мамаша, которую дергали за подол трое шумных, громких, бесцеремонных детей, готовых немедленно зареветь, если им не купят шоколадку, бутерброд и кока-колу.
И я подошел к буфету, чтобы проделать то, что порой делал в начале 90-х, когда в стране не было денег, а у меня появились: то есть купить детям попить.
Но, глянув в кошелек с несколькими жалкими сотнями, понял, что помогать надо мне,— ведь карточек они не принимали.
Исторический круг замкнулся.
Я снова был унижен, как во времена СССР.
Люди-и-и-и-ииииии!
Москвина-а-а-а-аааааа!
(с) Д. Губин
Комментарии 7