Стишок для взрослых дядь и тёть


Кто правил бал? В какой поре,
в какой стране? – вы, братцы, в курсе;
свой личный взгляд на тех царей,
поведать хочет Колька Курский.



Монарх мой первый был, конечно, не Колосс,
о голове его в толпе шёл слух не зря:
«На ней, мол, полное отсутствие волос,
а в ней – частичное присутствие царя».

Он, как и прочие, вёл к Свету свой народ,
лет через двадцать обещал какой-то «изм»,
природу тупо исправлял за годом год,
и навязал всем кукурузный экстремизм.

Народ к любви царёвой быстренько привык –
предшественник ведь обожал куда страстней –
на кухне, водку заливая за кадык,
шептался: «Нету колбасы, ну и хер с ней».

За тридевять земель уехал как-то царь
на страны экзотические поглядеть;
возьми, ботинком о трибуну, да ударь:
«Я покажу вам Кузьки мать, ей баба-медь!»

Обулся и в страну родную укатил,
но за море своё оружье подтянул.
Князья задумались всерьёз: «О, намутил!?» –
решили объявить проказнику войну.

Гремят в набат, и пушки тянут к кораблям,
а наш, скорее агроном – не генерал;
ещё немного пошумел, престижа для,
и вскоре всё, что намечал, он проиграл.

А в недрах свиты у него, зрел грозный план –
оформить пенсию державную ему
мечтает злобный, оппозиционный клан;
хотя за шум такой, могли бы и в тюрьму.
*
И вот на лысину уверенно ступив,
к браздам правления допущен царь другой.
Хоть супостат наш был в начале супротив,
но свита, нового признала – «Дорогой!»

На голове его полным-полно волос,
лицом красив, горяч, а брови, как кусты;
державой править для такого – не вопрос,
но мысли у него, казалось мне, пусты.

Указ выходит: «Всё, народ, – не воровать!»
«Не понял!? – говорит народ, и в гастроном –
не вынести такую жизнь, ей баба-мать!»
Но бросил, напрочь, воровать – стал «несуном».

В стране – порядок, а в мозгах опять застой –
решил писателем Великим стать царёк,
изобразил три опуса – листов по сто,
и про творения свои указ изрёк:

«Я навалял про «Возрожденье», «Целину»,
про «Землю малую» немного накатал –
читай, страна, – я там умом своим блеснул!»
Страна прочла и… сразу бюст на пьедестал

И началось… Труды все учат наизусть.
Всем летописцам наш «писатель» стал – Отцом.
Никто не пьёт, хотя в глазах я видел грусть,
у всех читающих, по стопочке с сальцём.

Страна вникает, учит каждый губошлёп;
нетленки мигом раскупаются толпой,
а обсуждение трудов идёт в захлёб,
и «жжот» цитатами и умный и тупой.

Тем временем пропал куда-то урожай,
писатель сник, где зубы были, там – «мосты»,
и чтиво надоело всем, в стране – раздрай…
Не он – ему катают речи и тосты.

Причмокнет челюстью, ладонью поведёт,
и речь с трибуны двинет, словно Цицерон:
«Товарищи, друзья – страна идёт Вперёд!»
Аплодисменты!!! …Но со сцены как пёр он?

В трёх случаях царёк работал, как насос:
любил тянуть из подчинённых ордена,
расцеловаться с иностранцами в засос,
и на досуге осушить бутыль вина.

Но погубил монарха старческий маразм;
совет боярский, после пышных похорон,
не осознав последствий, (это не сарказм)
главу опричников короновал на трон.
*
Тот первым делом населенье запугал –
из дома выйдет гражданин перекурить,
к нему подходит сразу «некто», и… «Ага!
не на работе почему, ей баба-прыть?»

Зато, какую он народу водку дал!?
Всем тут же слаще зажилось и веселей.
И стар и млад киряли, но одна беда –
сто грамм накатишь – десять дней потом болей.

Но вскорости скосил опричника недуг –
опять бояре бородищи теребят:
«Кого же выбрать? Непокладист будет вдруг?
А как – бунтарь?..» Мне жалко было тех ребят.
*
Для Думы сложные настали времена –
рискнуть решают, и поставить старика:
«Пускай болезный рулит царством временно,
ему бы не уснуть, а так он жив пока».

Но, было то «пока» не долгим, (где – то год)
откинул очень быстро «ласты» старикан.
Отдал таким «Макаром» долг им обормот.
Да и не царь то был, а просто истукан.
*


Ну что, бояре, «машу вать,
по что осунулись с лица?
Опять дедов короновать!?
А ну-ка – ставьте молодца!»



Бояре бражки нахлобучили чуток,
наморщив лбы, помозговали слегонца,
внутри своих рядов порылись, дней пяток,
и откопали там способного юнца.
Примерный семьянин, не стар, из пахарей,
в любой компании не скушен, в меру пьёт,
здоровье есть и вроде, как бы, не еврей…
Решили: «Ставим – пусть улучшит всем житьё».

По чарке треснули, и в царстве первый раз,
за очень, очень, очень, очень много лет
на трон воссел, хоть мягкий, но не старый таз,
и начал мух гонять от царственных котлет.

Всё населенье затаилось: «Кто такой?
УглУбил, перестроил и ускорил всё,
в народ выходит, всех приветствует рукой;
помрёшь когда – квартиру хочет дать… у – Ё-ё-ё-ё!»

Но больше подданных тот царь любил жену
в вояжи заграничные возить с собой;
она ж любила, как и мужа, всю страну,
и управляла часто мужем и страной.

Вот ночью в спальне слышит он: «Поверь жене,
народ у нас всё больше начинает пить –
пора бы нам с тобой, по всей честной стране,
напиточки спиртные, напрочь, запретить».

Повержен в шок, и поддающий, и «алкон»,
ведь над Державой пьющей грянула гроза –
антибухательный, почти «сухой закон»,
своим согражданам придумала «коза».

И не спросив людей: «Кто – «Против?», все, мол – «За!?» –
под корень рубят виноградную лозу;
у виноделов по щекам рекой слеза,
а в виноградниках увидишь лишь гюрзу.

Со страху протрезвел народ… деньков на пять,
помучился, да взял и плюнул на Закон.
Прикинул: «По-трезвяни хрена дуру гнать!?»
И перестроился – стал гнать он самогон.

На свадьбах всё законно – «Аква минераль»,
на именинах чётко – в чайниках компот,
но жениха, простите, утром видеть жаль,
а именинника, пардон, с компота – в пот.

Пока чета в стране борола алкоголь,
из магазинов стала пропадать еда.
«Жрать стала болше – царь подумал – трезва голь.
Решим товарную проблему! Ерунда!»

И что бы ела меньше челядь-трагладит,
нововведение придумал он – талон!
В стране свирепствуют ворюга и бандит,
мздоимцев тьма, и не работает закон…

Обеспокоен этим фактом государь,
ведь скоро рухнуть может царствие его.
На пятой точке кожей чует – дело-хмарь;
гуманитарну помощь клянчит у князьков.

И «рады» там ему купец и казначей –
«дружить» с царьком заморские князья хотят:
«Дадим одёжу вам, копеечку, харчей…
В ядрёных ядрах только уничтожь заряд».

«Базара нет, и крыть тут нечем – был ответ –
я принимаю нынче все условия.
Казна в Державе тает, (это тет-а-тет)
скажите, други, – мы теперь одна семья?»

«Кака-такая, панимашь, ещё семья? –
узнав про то, один боярин возразил –
державой, очень скоро, буду править Я!
Да и семья моя уже вся на мази».

Из свиты крикнул кто-то: «Милый, ты не прав!
Долой такого! Он же – Дьявол во плоти!..»
Но сложности момента не поняв, с утра
царёк взял бабу, да и к морю укатил.

Бояре встали в позу: «Бомбы прокутил!»
Решили сделать бучу – отобрать престол.
«Что отчебучил, гад – нам выпить запретил!
Да скоро будет нечего подать на стол!».

Объединились баре с раннего утра,
и – Ультиматумом ему, мол: «Не канючь!
Подуют в царстве скоро новые ветра…»
Царя же заперли опричники на ключ».

Тот напугался, знать клаустрофобом был.
В державе смута, зреет в ней переворот –
царёк от страха про реформы все забыл,
и думает: «Нет, точно ты не прав, урод!»
*

Но тот «урод» винца хлебнул,
да Звёздный час свой углядел!
И объявил царю войну –
мол: «Ты, затворник, не у дел».


«Тебе я привилегии, охрану дам,
а ты мне скипетр, державу, трон отдашь.
Ну, сам подумай, без меня теперь – куда?
Меня же челядь больше любит, панимашь?»

С таким монарху больше спорить не резон –
напорист больно этот наглый оппонент,
такому в прениях не нанесёшь урон,
да и закон ему давно – не аргумент.

Нахрапом государя одолел в момент,
без уговоров, лишних слов, и длинных фраз;
и не прикинув что-то к носу, документ
подписывает, и с гонцами шлёт указ:

«Дарую, подданные, – суверенитет!
Берите столько, сколько ваших хватит сил,
и знайте, батюшки-царя добрее нет!»
От счастья бражки накатил, и закусил.

Но, бумерангом, тот указ вернулся в лоб –
у южного князька сил было до хрена –
он суверенитета хапнул, больше чтоб…
И завязалась партизанская война.

Вновьиспечённый вызвал весь военсовет,
и приглашает для беседы полкана:
«Ты, мол, браток, наделай там из них котлет;
я ж, панимашь – совсем не жлоб на ордена».

Полкан – герой! Врубился тут же, с пары фраз:
«Дай мне две пушки, три ружья и два ядра –
мне для победы это будет в самый раз,
всё в лучшем виде я оформлю до утра».

Царь дал пять пушек, восемь ружей, ядер воз,
солдат молоденьких бесчисленную рать,
трёх поваров и продовольственный обоз,
да двух опричников – шпионов вербовать.

…Проходит день – победы ждут, проходит два,
но нету ни единой весточки с войны.
Монарх не спит, у власти пухнет голова;
обеспокоены другие полканы.

Вдруг видят – шлёпает уныло наш «герой»,
и смотрит как-то виновато, глазки – ниц:
«Мой генерал, я как пантера рвался в бой,
не одолеть мне крепостей их и бойниц».


Потом другого полкона,
отправили туда мириться.
Приказ он выполнил сполна,
и всем теперь спокойно спится.


Не спится нынче только первому лицу;
вернее он бы (как сказать вам?) спиться рад,
но как страной рулить такому подлецу,
и в государстве, как построить город-сад?

Но все же выпить малость был он «не дурак» –
из поля зренья пропадал на день-другой.
Ища его, лишались сил, в стране бардак.
…Над документами трудился дорогой.

Большой любитель был поездок за кордон.
Ой, как оркестром дирижировал он там!
И часто умудрялся так напиться он,
что к ихней знати было выйти – просто срам.

Но вот, пока он куролесил за бугром,
вдруг подозрительный в стране пополз слушок,
развился в сплетни, кривотолки, сал, как гром –
всем очень жутко, страшно, у народа шок!

«Вы слЫхали – на днях уронють денех курс,
усех рабочих абанкротють, разорять,
не будет пенсий – истощился, мол, ресурс,
а хто астаницца – па штату сакратять».

Царь речь толкает, хоть – не важный был ритор:
«Народ, не верьте – всё в порядке, то – невроз.
Да я на рельсы лягу, коль стрясётся что,
и пусть меня тогда раздавит паровоз!»

Прогноз тот сбылся – сбережениям хана,
деньжата граждан мигом превратились в дым.
С инфарктом увезли в больницу брехуна.
И там решил он: «Сдам-ка власть я молодым».

«Который год я создаю в стране уют,
вторую смены уж, во благо всем, пашу,
но чую, дёргать надо, а не то побьют;
найду замену, мемуары попишу…»

Замену быстренько подставила Судьба.
В Веках такого молодца не видел Мир!
Крутая, трезвая, и хобби есть – борьба.
Она, чуть что не так – бегом мочить в сортир.


Но быть замоченным в сортире,
у автора желанья нет –
пишу короткий панегирик,
и удаляюсь на обед.

«Замену ту народ одобрил,
да и бояре поддержали,
он почву на полях удобрил,
и вдруг поднялись урожаи,
князьям отдал долги сполна,
с войной покончил разом,
народу хлеба дал, вина,
торгует нефтью, газом.
Богач несет в казну налоги,
бедняк берет субсидии;
пенсионеры – те, как Боги –
едят омаров, мидий.
В квартирах больше не живут –
все только по коттеджам.
«Ferrari», «Bantley» там и тут,
брильянты – под одежду…»
*
ОЙ!? Что-то автора несет
куда-то не туда.
Из под пера его течет
какая-то вода.
Воды не мало утечет,
и утечет не зря –
поставит автор на учет
и этого царя.
***

Автору спасибо, скомуниздено с непонятного форума!!! Но Зачетно пишет чертяка=))