Колю трясло от напряжения. В полной темноте он выполз из-под одеяла и осторожно двинулся в сторону прихожей. Тапки надевать не стал, чтоб не шлёпали. Пол противно холодил босые ступни, но было чо-то похуй. Расположение скрипучих половиц он давно уже помнил наизусть, и всё равно чуваку казалось, что он сильно шумит. После каждого шага Коля останавливался и, затаив дыхание, прислушивался к звукам из комнаты родаков. Всё так же храпел отец, не ворочалась мать. Заебись. А думал, уж вабще не заснут. Полвторого блять... а к девяти в школу...

В прихожей Коля начал шарить по вешалке в поисках своей курточки "пилот". Нашёл быстро, хуле, запомнил с вечера куда вешал. Да и эту верную потёртую болонь хуй спутаешь с батиным кожаном, или мамкиным пальто, или ебаным пуховичком сестры. В ночной тиши казалось, что куртка шуршит на весь подъезд. Коля подпустил шептуна и, наконец, выудил из кармана то, что было нужно. Ладони вспотели, как после дрочки. Блять! Скрип половицы вскрыл тишину, как нож консервную банку. Пацан замер и вовсе перестал дышать, только сердце, разогнанное обильным адреналином, заходилось в бешенном ритме. Вот покашлял отец, чё-то сонно прмычала мать, и всё стихло. Коля постоял для верности ещё минут десять. Уфф, сука...

Словно нинзя, он крался вдоль стенки коридора на кухню. Получилось! Да и не могло не получиться, ведь он отрабатывал этот маршрут месяцами. Риск слишком велик, чтобы относиться к делу легкомысленно. Плотно прикрыл дверь, петли которой щедро смазывал каждую неделю. Взял табурет и поставил возле окна. Забрался, аккуратно, милиметр за милиметром стал двигать шторку. Падла! Металлические клипсы всё равно противно скребли по гардине. Проделав эту важную операцию, Коля снова напряг свою слуховую энергию, но ничё подозрительного не было. Лищь, как всегда, захотелось срать. Потом, потом!.. Теперь палево достигло критической степени. Пути назад не было. Коля сдвинул шпингалет и потянул створку старой рассохшейся форточки. Затем, не мешкая, открыл и наружнюю.

Холодный ветерок прошелся по напряженному Колином лицу, расправил жёсткие вихры. В кухню ворвался шум несильного дождя, шелест берёзы под окном и далёкие гудки автомобилей. Коля забрался на узенький хрущёвский подоконник. Чуть не по пояс высунулся наружу. Рама жалобно скрипнула под его весом. Дрожащими руками пацан прикурил сигарету. Опершись локтём на раму, начал с наслаждением шмалять, следя за тем, чтобы дым не летел в квартиру. Смесь никотина и адреналина рождали адскую эйфорию в Колиной башке. Теперь от него не зависит ничего. Пойдёт поссать отец, захочет попить мать - и ему пиздец! Это ощущение смертельной опасности рождало дикий кайф. Как же, блять, ахуенно! Коля дымил, тихонько поплёвывал вниз и глупо хихикал. Сука, пиздато! Пролетел, мигая бортовыми огнями, самолёт, процокала невидимая в темноте тёлочка, порыв ветра сильней качнул мокрую берёзу и несколько капель приземлились на Колин нос. Школьник упивался свободой, промозглой красотой осени, радовался сигарете, которая дарила эти непередаваемые минуты. Когда живёшь на все сто, а не существуешь в дурацких правилах и законах этого поганого мира. Когда чувствуешь плач убегающего в никуда лета. Когда три минуты жадных затяжек превращаются в бесконечность, и успеваешь осознать себя ничтожной пылинкой, летящей по заезженным рельсам вселенских орбит...

Чебон начал обжигать нос. Коля с сожалением втянул горячий едкий дым. Нужно возвращаться. Сплюнул. Щелчком послал окурок в параболический полёт. Коля проследил взглядом улетающий оранжевый огонёк. Даже высунулся ещё больше, чтобы позырить, как пиздато он рассыпется при встрече с асфальтом. Рама не стерпела нагрузки и с треском выпала наружу. Бляяяяяяяя!.. Вместе с осколками стекла улетел нахуй и Коля.